Евгений Александрович Евтушенко – советский пи российский поэт и прозаик, номинант Нобелевской премии по литературе 1963 года.

Автор десятков сборников стихов, поэмы «Бабий яр», романа «Не умирай позже смерти».

Мало кто знает, что в1994 году именем поэта была названа малая планета Солнечной системы, открытая 6 мая 1978 года в Крымской астрофизической обсерватории (4234 Evtushenko, диаметр 12 км, минимальное расстояние от Земли 247 млн. км).

Родился поэт 18 июля 1932 года в семье поэта-любителя Александра Рудольфовича Гангнуса и Зинаиды Ермолаевны Евтушенко (1910—2002), геолога, актрисы, Заслуженного деятеля культуры РСФСР.

Учился Евтушенко в московских школах № 254 и № 607, в школе у него были плохие отметки.

Когда поэту было 15 лет его исключили из школы, несправедливо заподозрив в поджоге школьных журналов.

Поскольку его после этого никуда не принимали, отец послал его с рекомендательным письмом в геолого-разведывательную экспедицию в

Казахстан, где под его началом оказалось 15 расконвоированных уголовников. Затем он работал на Алтае.

Начал печататься в 1949 году, первое стихотворение опубликовано в газете «Советский спорт».

С 1952 по 1957 год учился в

В начале своей писательской карьеры Хантер несколько раз перепечатал на машинке «Великого Гэтсби», чтобы перенять манеру Фицджеральда. К счастью, из этой затеи ничего не вышло.

Он жил на всю катушку. «Великий американский кошмар», создатель гонзо-журналистики и профессиональный бунтарь, он был идолом для целых поколений. Он будет им и впредь.

Как-то Томпсону пришло в голову провести собственное расследование самоубийства Хемингуэя

Он посетил его дом в Кетчуме (Айдахо). Новых фактов Хантер не обнаружил, но зато украл лосиные рога, висевшие у Хэма над дверью.

Всю жизнь он ломал стереотипы. Он стал культовой фигурой для миллионов людей, о нем говорили все. Давайте же почитаем, что он сам говорил о жизни.

Если вы собираетесь стать

Однажды этот гениальный писатель сказал одну очень умную вещь о прошлом, которая затесалась навсегда в нашу память:

«Ничто в сущности, не принадлежит нам, кроме прошлого…»

Летопись моей жизни — это, по сути, перечень моих друзей.

Мне всегда казалось, что грамматика это очень сложно, — в принципе, я до сих пор так думаю. Но в свои семь лет я прекрасно умел рассказывать истории, хотя и делал кучу ошибок.

В Оксфорде вы посвящаете первые месяцы тому, чтобы познакомиться с интересными людьми, а все остальное время — тому, чтобы их избегать.

Одно время я служил в церкви. Как-то раз мы с приятелем, тоже священнослужителем, складывали cтихари, или ризы, или что-то в этом роде, и я сказал ему по секрету, что Бога нет. Он страшно возмутился и ответил: «Пойди и скажи об этом настоятелю». Я пошел к настоятелю и говорю: «Святой отец, Бога нет». Тот совсем не удивился, и более того, не выразил ни малейшего желания убеждать меня в обратном. Хороший был парень, что сказать.

Каждая религия

5 фактов о Льюисе Кэрролле

1865 год. Впервые была опубликована сказка, написанная английским математиком, поэтом и писателем Чарльзом Лютвиджем Доджсоном, более известным под псевдонимом Льюис Кэрролл. Название ее вам, конечно же, знакомо — «Алиса в Стране чудес».

Сюжет этого произведения многим известен и многими любим. Но меж тем существуют и некоторые факты как о самом произведении, так и о его авторе, которые знают лишь немногие.

Льюис Кэрролл увлекался фотографией и весьма преуспел в этом.

И действительно, Кэрролл создавал образы для фотографий и приглашал для участия в них своих юных поклонниц и подружек.

Афанасий Фет: 5 фактов о непонятом поэте

1. На протяжении всей своей жизни поэзия Афанасия Фета подвергалась критике со стороны либерально-демократической части общества, за отсутствие в его творчестве обращения к нуждам и чаяниям российского крестьянства.
2. Фет тематически узок: две основные темы его лирики — природа и любовь.
3. Фет серьезно занимался переводами. Он переводил Гёте, Горация, Овидия, Гейне и других поэтов.
4. Личная драма Фета с «отлучением» от дворянского звания нашла косвенное отражение в его публицистике и поэзии.
5. Несмотря на долгий творческий путь, Афанасий Фет не стал центральной фигурой русской литературы в общественном сознании.

 

10 мудростей Роберта Фроста

1. Если ты будешь усердно работать по 8 часов в день, то обязательно станешь боссом и начнешь работать по двенадцать.
2. Дипломат - это тот человек, который помнит день рождения женщины, но не помнит ее возраста.
3. У матери уходит двадцать лет на то, чтобы сделать из мальчика мужчину, а другая женщина за двадцать минут сделает из мужчины идиота.
4. Образование - это способность выслушивать что угодно, не теряя самообладания и самоуважения.
5. Дом - это место, где, если тебе придется туда вернуться, им придется тебя принять.
6. Любовь - это непреодолимое желание быть непреодолимо желанным.
7. Поэзия - это то, что утеряно при переводе.
8. Мозг - это удивительный орган. Он начинает работать, когда ты просыпаешься утром, и не прекращает до тех пор, пока не приходишь на работу.
9. Мир полон людей, которые чего-то хотят. Одни хотят работать, а остальные хотят им это позволить.
10. В трех словах я могу рассказать все, что я узнал о жизни: она идет вперед. 

писатель, умер в 1963 году в возрасте 69 лет

Бог не совместим с машинами, научной медициной и всеобщим счастьем.

Человек всецело за религию до тех пор, пока не побывает в по-настоящему религиозной стране. После чего он начинает всецело поддерживать канализацию, машины и минимальную заработную плату.

Худший враг жизни и свободы — это тотальная анархия. Второй худший враг — это коэффициент полезного действия.

Курение сигар — один из главных атрибутов счастья. Это крепче, чем любовь, и гораздо менее болезненно.

Я каждый раз восхищаюсь, когда перечитываю короткие рассказы Толстого, например «Смерть Ивана Ильича», или «Записки из подполья» Достоевского. Какая восхитительная работа!

Я начал писать, когда мне было семнадцать лет, — я тогда почти ослеп. Я напечатал свой роман слепым методом и не мог его даже прочесть. Понятия не имею, что в итоге получилось: он потерян.

Я подрабатывал в журналах издательского дома Condé Nast, писал в Vogue, Vanity Fair и House and Garden. Я писал о чем угодно — от декоративной штукатурки до персидских ковров. Я искренне рекомендую этот вид журналистики для начинающих. Такой опыт научит вас писать обо всем на свете и быстро разбираться в любой теме.

Я все переписываю

Писатель, умер 24 августа 1984 года в Лос-Анджелесе, штат Калифорния

Я ростом с дробовик, и громкость у нас примерно одинаковая.

Больше всего на свете я хотел стать чечеточником. Я бесконечно придумывал и отрабатывал номера — мои домочадцы уже были готовы меня прикончить.

Потом я захотел играть на гитаре и петь в ночных клубах. Я накопил денег на гитару и целую зиму брал уроки, но единственной вещью, которую я мог исполнить, стала простенькая I Wish I Were Single Again. Мне так это надоело, что однажды я просто отдал гитару незнакомцу на автобусной остановке.

Я абсолютно горизонтальный писатель. Я не могу думать, пока не лягу — либо в кровать, либо на диван с сигаретой и кофе. Мне необходимо затягиваться и прихлебывать. Во второй половине дня я переключаюсь с кофе на мятный чай, потом на херес и мартини.

Первый черновик я пишу карандашом. Потом вношу все правки — тоже карандашом; это второй черновик. Третий я печатаю на особой желтой бумаге. Я не встаю с кровати — держу машинку на коленях. У меня неплохо получается: могу печатать со скоростью сто слов в минуту. Когда желтый черновик готов, я откладываю его — на неделю, месяц, иногда и на дольше. Когда же я его достаю, то читаю максимально беспристрастно — и думаю, какие изменения стоит внести и хочу ли я его публиковать. Но если все в порядке, я печатаю финальную версию на белой бумаге — и все.

Закончить книгу — это

Правила жизни Евгения Евтушенко

Поэт, скончался 1 апреля 2017 года в возрасте 84 лет, Талса, Оклахома

Говорить со мной, не слышав, как я читаю стихи,— это все равно что говорить с Аршавиным, не видев, как он играет в футбол.

Я не люблю виды спорта, которые напоминают драки. Просто в детстве я слишком часто видел, как бьют людей.

Раньше у футбола, как и у поэзии, было свое лицо:скажем, ленинградский футбол был совсем не похож на московский. А сейчас, когда, например, проходит игра между украинским «Шахтером» и немецким «Вердером», то вы не понимаете, кто с кем играет. Потому что все голы забиты бразильцами.

Националисты мне никогда не нравились.

Сплошная материалистичность сегодняшней жизни отражается и на футболе. У нас он, к сожалению, в последнее время превратился в бизнес, причем довольно скверный. Вот Пеле, к примеру, был футболистом ради футбола. Хотя соблазнов у него было больше, чем у кого-либо сегодня.

У нас был тренер Борис Аркадьев — это вообще футбольный пастернак. Он по-настоящему воспитывал свои команды: устраивал им встречи с хорошими писателями, заставлял читать книжки. А сегодня, мне кажется, среди футболистов уже не увидишь книголюбов.

Я верю, что необходимость в поэзии существует. Моя самая любимая вещь — «Голубь в Сантьяго» (поэма Евтушенко 1978 года, написанная им после поездки в Чили в разгар правления пиночета. — Esquire). Она спасла от самоубийства около тысячи людей — и это только то число, о котором я знаю по письмам.

Двадцатый век до сих пор

Правила жизни Ирвина Уэлша

Твоя первая книга навсегда останется твоей визитной карточкой.

Я не думал, что «На игле» когда-либо опубликуют. Это был крайне самолюбивый поступок — я писал книгу для самого себя.

Один чувак как-то сказал мне: «Ты украл мою гребаную книгу!» Он был таким же торчком, как и я, но торчал немного дольше. Просто так вышло, что я написал об этом книгу, а он нет.

Я вырос Эдинбурге, где все были великими рассказчиками, но никто не умел писать. У каждого в пабе была своя великая история, и каждый умел ее стройно рассказывать. Истории здесь можно было услышать даже на рейвах и в клубах.

Первую работу я получил в

Правила жизни Тома Вулфа

Писатель, Нью-Йорк, умер 15 мая 2018 года в возрасте 87 лет

Я вырос в тридцатые. Это было потрясающе спокойное время. В Вирджинии, недалеко от того места, где мы жили, раз в год проходила огромная ярмарка. Это было самое большое скопление людей во всем штате. В 6 утра мать давала мне дюжину пятицентовых монет, и мы с моим школьным другом бежали на ярмарку через лес. Мы успевали добежать туда к 6.30 и оставались там весь день. Сегодня никто не отпускает детей без присмотра. А я помню, как мы с другом катались на велосипедах всю ночь напролет, и единственное наставление, которое мы получали, — вернуться к обеду.

Во времена Депрессии я ходил на уроки рисования. Это стоило всего 25 центов в неделю. Я посещал эти уроки три года подряд. Потом я получил свою первую работу в газете. В качестве художника меня послали в суд, на слушание дела об убийстве. Фотографов в зал не пускали. Подозреваемые сидели в странной клетке, похожей на хоккейные ворота. Я сказал: «Это нечестно. Присяжные видят перед собой людей, чья вина еще не доказана, но которых уже держат за решеткой». Я сел и нарисовал обвиняемых со спины. Получилось, что за решеткой оказался весь зал суда. А газета опубликовала этот рисунок.

Я демократ до мозга костей. Думаю, я самый демократически настроенный писатель из всех, кого я знал. Хотя, конечно, я знаю не всех писателей.

Я горд, что в моих последних книгах

Подростковая неуверенность остается моим естественным состоянием.

Я пишу, потому что несчастен. Писать — значить бороться за счастье.

Писатель, который защищает капитализм и критикует режим на Кубе? Я был уверен, что Нобеля мне не видать.

Я рассчитывал, что в Нью-Йорке будет спокойно: хотел прочитать пару лекций, отдохнуть, сходить в театр, посмотреть музеи. И вдруг ни с того ни с сего — Нобелевская премия.

Чтобы по‑настоящему узнать, красива ли женщина, нужно увидеть, как она поднимается с постели утром. С писателями все наоборот. Чтобы понять писателя, нужно увидеть его на публике, перед поклонниками и журналистами.

Как-то я устроил в честь Борхеса ужин в Лиме. После ужина он позвал меня с собой в туалет и, пока мочился, вдруг сказал: «Как вы считаете, католики — они это все всерьез? Наверное, нет».

В глубине души писатель

Правила жизни Ивлина Во

Писатель, умер в 1966 году в возрасте 62 лет в Кум-Флори, Великобритания

Летопись моей жизни — это, по сути, перечень моих друзей.

Мне всегда казалось, что грамматика это очень сложно, — в принципе, я до сих пор так думаю. Но в свои семь лет я прекрасно умел рассказывать истории, хотя и делал кучу ошибок.

В Оксфорде вы посвящаете первые месяцы тому, чтобы познакомиться с интересными людьми, а все остальное время — тому, чтобы их избегать.

Одно время я служил в церкви. Как-то раз мы с приятелем

Правила жизни Уильяма Берроуза

Уильям Берроуз, писатель, умер 2 августа 1997 года в Лоренсе, США

Я писатель. А также священник, как и все настоящие писатели.

Мой дед изобрел кассовый аппарат. Ну не сам аппарат, а поршень для него. Благодаря дедову изобретению, у меня водились деньги.

В Гарварде мне было скучно — я не хотел становиться успешным рекламщиком или кем-то там еще и жить жизнью выпускника Гарварда. И я стал пробовать наркотики.

Наркоманы — самые скучные люди, которых я когда-либо видел.

Не важно, как ты употребляешь наркотики: дуешь ли, жуешь или засовываешь себе в задницу, результат один — зависимость.

Галлюциногены опаснее героина — я видел, как люди

Писатель, умер в 2012 году в возрасте 91 года

Что такое Вселенная? Это большой театр. А театру нужна публика. Мы — публика. Жизнь на Земле создана затем, чтобы свидетельствовать и наслаждаться спектаклем. Вот зачем мы здесь. А если вам не нравится пьеса — выметайтесь к черту!

Если бы человек день и ночь думал о смерти, он стал бы Вуди Алленом.

В ближайшие годы мы вернемся на Луну. Мы полетим на Марс и обоснуемся там на ближайшие пару сотен лет. А потом, надо думать, полетим на Альфу Центавра.

У меня ушло десять лет на то, чтобы написать первый сносный рассказ.

Когда мы с Мэгги поженились 60 лет назад, у нас не было денег. На нашем банковском счету было

сам абсолютный хоббит, только ростом повыше.

Я родился в городе Блумфонтейн в Южной Африке и был совсем маленьким, когда моя семья вернулась в Англию. Такой опыт остается в твоей памяти, пусть даже тебе кажется, что нет. Если твоей первой рождественской елкой был увядающий эвкалипт, и ты все время страдал от жары и песка, а потом вдруг оказался в тихой деревеньке в Уорикшире, ты начинаешь чувствовать какую-то особенную любовь к Центральной Англии: там хорошая вода, камни, вязы, маленькие тихие реки и сельские жители кругом.

Меня всегда невероятно увлекали деревья.

Я был стеснительным,неудачливым маленьким созданием и посредственным учеником. Но я хорошо играл в регби.

К 1918 году почти все мои близкие друзья были уже мертвы.

Мое детство нельзя назвать несчастливым. Оно было трагичным, но несчастливым оно не было.

Первое свое произведение я написал в семь лет, и речь в нем шла о драконе. Мама, прочитав мой опус, заметила, что надо писать не «зеленый большой дракон», а «большой зеленый дракон». Честно говоря, я не понял, почему она так считает, и не понимаю до сих пор.

Я учился в  школе

Всю свою жизнь я находился под сильным влиянием японской культуры и японского отношения к жизни. И один из самых важных уроков заключается в том, что к делу, которым ты занимаешься, следует относиться не просто как к способу заработать на жизнь, или выдвинуться, или прославиться, а как к Пути.

В Японии человек может работать кондуктором в электричке или пекарем, но при этом относиться к своему делу с почтением и полной отдачей. Искать в нем смысл жизни. И действительно, не столь важно, чем ты занимаешься. Важно двигаться к совершенству.

Мы живем в веселое время. Разумеется, всякого рода чернухи в нем хоть отбавляй, но, ей-богу, более легковесной эпохи в российской истории еще не бывало. Мы ведь сформировались как печальная, тяжелокровная нация. А сейчас все дружно отвернулись от общественной жизни и кинулись в частную. На наших глазах разворачивается захватывающее зрелище: меняется ментальность целой большой страны. Думаю, это ей даже на пользу.

Повсеместная эксплуатация

Правила жизни Фредерика Бегбедера

Я родился в 1965-м, когда повсюду звучали Beatles и Rolling Stones. Кажется, я услышал Rubber Soul (альбом The Beatles. — Esquire), пока был в животе у матери.

Мои родители из буржуа, они верили в революцию. А мое поколение считало всех политиков мошенниками и лжецами. Мы смеялись над ними и не верили никому. Но что с этого? Прошло тридцать лет, и ирония никуда меня не привела. Наверное, не стоило одновременно смеяться над миром и пытаться его изменить.

Вместо того чтобы восхищаться кем-то, люди предпочитают ненавидеть. Настала эра троллей и хейтеров.

Я всегда завидовал

Я ростом с дробовик, и громкость у нас примерно одинаковая.

Больше всего на свете я хотел стать чечеточником. Я бесконечно придумывал и отрабатывал номера — мои домочадцы уже были готовы меня прикончить.

Потом я захотел играть на гитаре и петь в ночных клубах. Я накопил денег на гитару и целую зиму брал уроки, но единственной вещью, которую я мог исполнить, стала простенькая I Wish I Were Single Again. Мне так это надоело, что однажды я просто отдал гитару незнакомцу на автобусной остановке.

Я абсолютно горизонтальный писатель. Я не могу думать, пока не лягу — либо в кровать, либо на диван с сигаретой и кофе. Мне необходимо затягиваться и прихлебывать. Во второй половине дня я переключаюсь с кофе на мятный чай, потом на херес и мартини.

Первый черновик я пишу карандашом. Потом вношу все правки — тоже карандашом; это второй черновик. Третий я печатаю на особой желтой бумаге. Я не встаю с кровати — держу машинку на коленях. У меня неплохо получается: могу печатать со скоростью сто слов в минуту. Когда желтый черновик готов, я откладываю его — на неделю, месяц, иногда и на дольше. Когда же я его достаю, то читаю максимально беспристрастно — и думаю, какие изменения стоит внести и хочу ли я его публиковать. Но если все в порядке, я печатаю финальную версию на белой бумаге — и все.

Закончить книгу — это как

1. Эрих Мария Ремарк. 

— Иди ко мне, — сказал Волк. 
Красная Шапочка налила две рюмки коньяку и села к нему на кровать. Они вдыхали знакомый аромат коньяка. В этом коньяке была тоска и усталость — тоска и усталость гаснущих сумерек. Коньяк был самой жизнью. 
— Конечно, — сказала она. — Нам не на что надеяться. У меня нет будущего. 
Волк молчал. Он был с ней согласен. 

2. Джек Лондон. 

Но она была достойной дочерью своей расы; в ее жилах текла сильная кровь белых покорителей Севера. Поэтому, и не моргнув глазом, она бросилась на волка, нанесла ему сокрушительный удар и сразу же подкрепила его одним классическим апперкотом. Волк в страхе побежал. Она смотрела ему вслед, улыбаясь своей очаровательной женской улыбкой. 

3. Ги Де Мопассан. 

Волк ее встретил. Он осмотрел ее тем особенным взглядом, который опытный парижский развратник бросает на провинциальную кокетку, которая все еще старается выдать себя за невинную. Но он верит в ее невинность не более ее самой и будто видит уже, как она раздевается, как ее юбки падают одна за другой и она остается только в рубахе, под которой очерчиваются сладостные формы ее тела. 

4. Габриэль Гарсиа Маркес.