Любовь, любовь — загадочное слово, 
Кто мог бы до конца тебя понять? 
Всегда во всем старо ты или ново, 
Томленье духа ты иль благодать? 

Невозвратимая себя утрата 
Или обогащенье без конца? 
Горячий день, какому нет заката, 
Иль ночь, опустошившая сердца? 

А может быть, ты лишь напоминанье 
О том, что всех нас неизбежно ждет: 
С природою, с беспамятством слиянье 
И вечный мировой круговорот?

Всеволод Рождественский 

Однообразные мелькают
Все с той же болью дни мои,
Как будто розы опадают
И умирают соловьи.

Но и она печальна тоже,
Мне приказавшая любовь,
И под ее атласной кожей
Бежит отравленная кровь.

И если я живу на свете,
То лишь из-за одной мечты:
Мы оба, как слепые дети,
Пойдем на горные хребты,

Туда, где бродят только козы,
В мир самых белых облаков,
Искать увянувшие розы
И слушать мертвых соловьев.

Николай Гумилев

Едва разлука выстелет снега,
К нам входит одиночество без стука.
В нём часто видят хитрого врага,
А я нежданно обрела в нём друга.

Не надо одиночества бояться,
Живущим в многолюдной быстрине,
Оно даёт нам с мыслями собраться
И с совестью побыть наедине.

Людмила Татьяничева

И снизу лед, и сверху - маюсь между:
Пробить ли верх иль пробуравить низ?
Конечно, всплыть и не терять надежду!
А там - за дело в ожиданьи виз.

Лед надо мною - надломись и тресни!
Я весь в поту, хоть я не от сохи.
Вернусь к тебе, как корабли из песни,
Все помня, даже старые стихи.

Мне меньше полувека - сорок с лишним, -
Я жив, тобой и Господом храним.
Мне есть что спеть, представ перед Всевышним,
Мне будет чем ответить перед Ним.

Владимир Высоцкий

Моя любовь со вкусом перца,
Возможно, вызовет гастрит…
Ты разбивай умело сердце…
Оно за всё благодарит:
За то, что вспыхнула нежданно
Внутри него любовь к тебе…
И пусть смертельной будет рана,
Но благодарна я судьбе
За каждый миг и взгляд бесценный,
За каждый шёпот в тишине…
Пусть я была обыкновенной,
Но чудо Бог доверил мне…
И это чудо – наша встреча…
Я не жалею ни на миг…
Прости, что в этот тёплый вечер
Родился столь холодный стих…

Я – демон в ангельском обличии…
Ты мне не верь, сбегая прочь…
Не то случайно в жизни личной
Родиться может третья дочь…
И не ругай меня за слабость…
Ведь если женщина в слезах,
То ей нужна такая малость –
Прочесть любовь в родных глазах…
Без слов и колких выяснений,
Родное чувствовать плечо…
Нет.. Я – не ангел, и не гений,
Не экстрасенс, не звездочёт…
Люблю твоё большое сердце…
За всё люблю и это факт…
Твоя любовь со вкусом перца,
Возможно, вызовет инфаркт…

Дети – это счастье, дети – это радость,
Дети – это в жизни свежий ветерок.
Их не заработать, это не награда,
Их по благодати взрослым дарит Бог.

Дети, как ни странно, также испытанье.
Дети, как деревья, сами не растут.
Им нужна забота, ласка, пониманье.
Дети – это время, дети – это труд.

Дети – это чудо, доброты посланье,
Лучики восхода, капельки любви.
Дети – это каждой девушки желанье
(Даже карьеристки, в глубине души).

Дети – это ночью частые вставанья,
Дети – это соски, колики, горшки.
Дети – это споры в вопросах воспитанья,
Мамины молитвы, папины посты.

Дети – это ласка, искренность и дружба.
Спорят понарошку, любят так всерьёз.
С ними нам лукавить, прятаться не нужно -
Детскими глазами видно нас насквозь.

Дети – это папы часто нету дома,
Дети – это мама дома целый день.
Дети – это часто узкий круг знакомых,
Собственные планы двигаются в тень.

Дети – это будто жизнь пошла сначала:
Первые улыбки, первые шаги,
Первые успехи, первые провалы.
Дети – это опыт, дети – это мы!

Ирина Орлова

Уж лучше грешным быть, чем грешным слыть.
Напраслина страшнее обличенья.
И гибнет радость, коль ее судить
Должно не наше, а чужое мненье.

Как может взгляд чужих порочных глаз
Щадить во мне игру горячей крови?
Пусть грешен я, но не грешнее вас,
Мои шпионы, мастера злословья.

Я - это я, а вы грехи мои
По своему равняете примеру.
Но, может быть, я прям, а у судьи
Неправого в руках кривая мера,

И видит он в любом из ближних ложь,
Поскольку ближний на него похож!

 

Уильям Шекспир

СОНЕТ 121

Перевод С.Я.Маршака

С большою нежностью — потому,
Что скоро уйду от всех, —
Я всё раздумываю, кому
Достанется волчий мех,

Кому — разнеживающий плед
И тонкая трость с борзой,
Кому — серебряный мой браслет,
Осыпанный бирюзой…

И все записки, и все цветы,
Которых хранить невмочь…
Последняя рифма моя — и ты,
Последняя моя ночь!

Марина Цветаева

Что-то мне сегодня плакать хочется…
Вдруг засентябрило на душе…
И луна – любви моей наводчица,
В сердце мне не целится уже…

Будто шепчет что-то нехорошее,
Проливая в душу лунный свет…
Для тебя не стану тяжкой ношею,
Если ты поймёшь, что чувства нет…

Если ты поймёшь, что всё нечаянно
И уже забвение прошло,
Я скажу «Спасибо» на прощание…
Мне с тобой и в правду повезло…

Ведь любовь такая сумасшедшая
Не бывает в жизни пару раз…
И не вспыхнет, как свеча сгоревшая,
Через много лет от пары фраз…

Ведь любовь такая безусловная
Не исчезнет из моей души!
Буду я далёкой и безмолвною,
Но всегда тобою буду жить…

Как же мне сегодня долго плачется…
Снова в душу лезут сентябри…
Эта грусть пройдёт… Она обманщица…
Просто ты со мной поговори…

Или нет… Сегодня слов не хочется…
Помолчать полезней иногда…
У луны – любви моей наводчицы,
Видно, с математикой беда…

Ангелы тоже порою хотят отдохнуть…
Крылья снимают, но также глядят в небеса…
Могут они для других даже горы свернуть,
Но для себя оставляют лишь душу в слезах…

Ангелы тоже порою не в силах терпеть
Боль от предательств и шрамы жестоких обид…
Но и тогда им не в тягость молитву пропеть,
Зная, что небо услышит, а сердце простит…

Ангелы тоже мечтают любимыми быть,
Не получая, но всё отдавая вдвойне…
Люди привыкли не душу, а вещи любить…
Ангелы так не умеют… Они в стороне…

Ангелам тоже хотелось о нежности знать…
Нет, не о сексе, ведь он – это пепел в костре…
Нежность – когда от касаний ты можешь взлетать,
Это когда укрываешь её на заре…

Ангелы редко встречаются людям земным…
Душу они не включают, сбегая от встреч…
Если же вам посчастливилось встретиться с ним,
Не удивляйтесь, а просто старайтесь беречь…

Когда, изнемогши от муки, 
Я больше ее не люблю, 
Какие-то бледные руки 
Ложатся на душу мою. 

И чьи-то печальные очи 
Зовут меня тихо назад, 
Во мраке остынувшей ночи 
Нездешней мольбою горят. 

И снова, рыдая от муки, 
Проклявши свое бытие, 
Целую я бледные руки 
И тихие очи ее. 

 

Николай Гумилев

Она сказала: «Он уже уснул!»,— 
задернув полог над кроваткой сына, 
и верхний свет неловко погасила, 
и, съежившись, халат упал на стул. 

Мы с ней не говорили про любовь, 
Она шептала что-то, чуть картавя, 
звук «р», как виноградину, катая 
за белою оградою зубов. 

«А знаешь: я ведь плюнула давно 
на жизнь свою... И вдруг так огорошить! 
Мужчина в юбке. Ломовая лошадь. 
И вдруг — я снова женщина... Смешно?» 

Быть благодарным — это мой был долг. 
Ища защиту в беззащитном теле, 
зарылся я, зафлаженный, как волк, 
в доверчивый сугроб ее постели. 

Но, как волчонок загнанный, одна, 
она в слезах мне щеки обшептала. 
и то, что благодарна мне она, 
меня стыдом студеным обжигало. 

Мне б окружить ее блокадой рифм, 
теряться, то бледнея, то краснея, 
но женщина! меня! благодарит! 
за то, что я! мужчина! нежен с нею! 

Как получиться в мире так могло? 
Забыв про смысл ее первопричинный, 
мы женщину сместили. Мы ее 
унизили до равенства с мужчиной. 

Какой занятный общества этап, 
коварно подготовленный веками: 
мужчины стали чем-то вроде баб, 
а женщины — почти что мужиками. 

О, господи, как сгиб ее плеча 
мне вмялся в пальцы голодно и голо 
и как глаза неведомого пола 
преображались в женские, крича! 

Потом их сумрак полузаволок. 
Они мерцали тихими свечами... 
Как мало надо женщине — мой Бог!— 
чтобы ее за женщину считали. 

 

Евгений Евтушенко

Я – осень… Унылая осень…
Темнею без четверти восемь…
На стёклах рисую пунктиры…
Людей провожаю в квартиры…

Я с ветром-бродягой танцую…
И листья у клёна ворую,
Чтоб парки украсить и скверы
Осенним своим интерьером…

Во мне слишком много печали…
На жалобный плач все молчали…
Людей равнодушные взгляды
Опасней смертельного яда…

Я людям впущу грусть по венам,
Чтоб к сердцу пошли перемены,
Чтоб души слезинки роняли
И близких людей замечали…

Я – осень, что входит без спроса…
И не задавая вопросов
Заставлю задуматься, к ночи,
О том, что душа крикнуть хочет…

Стоят безразличия замки…
Плодят лицемерия рамки,
А я, приходя после лета,
Грущу без сердечного света…

И в окнах встречаю так мало
Людей, что беда не сломала,
Со светом в душе и уютом,
В ком есть доброта не «как будто»…

У этих людей всё не гладко,
Но вместе собравшись, им сладко…
Смотреть, как без четверти восемь
Танцует прекрасная осень…

Как тяжело принять судьбы причуды
И к тем, кто за спиной, добрее стать…
Намного проще бить в сердцах посуду,
Но всем известно, строить – не ломать…

Как хорошо, когда друзья с улыбкой
На праздник твой с подарками спешат…
А вот простить обидную ошибку,
Что сделал ты, не каждый будет рад…

Как смотришь ты на чьё-то пораженье?
Приходит сострадание к тебе?
Иль на лице ухмылки отраженье
И дела нет до бед в чужой судьбе?

Как смотришь ты на счастье и успехи
Людей, что в окружении твоём?
Пойми, что их улыбки – не помехи…
Мы это все со временем поймём…

Нельзя смотреть на горе равнодушно…
Завидовать соседям не спеши…
От зависти в сердечке будет скучно
И радости не будет для души…

Судьба не сломит тех, кто при паденьи
Других не тянет в пропасть, сам встаёт…
Лишь сильный гордо примет пораженье,
А слабому не сладок даже мёд…

Ирина Самарина-Лабиринт

Сплетни могут все смести, 
как недобрый ветер, 
можно все еще спасти, 
если им не верить. 

Можно все еще спасти. 
Мы друг другом жили. 
Ты меня не отпусти 
в руки, мне чужие. 

Можно все еще спасти. 
Как на льду, все тонко. 
Ты любовь перекрести, 
будто бы ребенка. 

Соблазняют нас пути, 
скользкие, как змеи. 
Можно все еще спасти, 
если быть умнее. 

Равнодушием не мсти. 
Нас разрушит злоба. 
Можно все еще спасти, 
если живы оба.

Евгений Евтушенко

Я не люблю, когда смеются надо мной,
Когда меня подбадривают лживо.
Я также не люблю, когда чужой
Как друг мне улыбается фальшиво.

Я не люблю, когда мне делают назло,
Когда смеются за спиной украдкой,
Я не люблю, когда пошутят зло,
Когда играют в разговоре в прятки.

Я не люблю, когда приказывают мне,
Когда меня все время поучают.
Я не люблю в звенящей тишине
Сидеть одна, когда в душе страдаю.

Я не люблю, когда мне говорят,
Что будто бы я в чем-то виновата.
Я не люблю, когда мне ложь твердят,
Тем более, когда я верю в правду.

Я не люблю, когда меня ругают,
Еще когда пощечины дают.
Я не люблю, когда всю душу знают,
Тем более – когда в нее плюют.

Я не люблю себя, когда тоскую,
Я не люблю считать прошедших лет.
Я не люблю, когда меня ревнуют,
Тем более – когда причины нет.

Я не люблю молчащий телефон
Или когда звонят другие люди.
Я не люблю, когда повышен тон,
Когда незнающий о чем-то судит.

Я не люблю, когда целуют без любви,
Тем более – когда в любовь играют.

В моей душе покоя нет:
Весь день я жду кого-то.
Без сна встречаю я рассвет, 
И все из-за кого-то.

Со мною нет кого-то,
Ах, где найти кого-то?
Могу весь мир я обойти, 
Чтобы найти кого-то.
Чтобы найти кого-то, 
Могу весь мир я обойти...

О вы, хранящие любовь
Неведомые силы!
Пусть невредим вернется вновь
Ко мне мой кто-то милый.

Но нет со мной кого-то,
Мне грустно отчего-то.
Клянусь, я все бы отдала
На свете за кого-то!
На свете за кого-то, 
Клянусь, я все бы отдала...

Наши души, не правда ль, еще не привыкли к разлуке? 
Все друг друга зовут трепетанием блещущих крыл! 
Кто-то высший развел эти нежно-сплетенные руки, 
Но о помнящих душах забыл. 

Каждый вечер, зажженный по воле волшебницы кроткой, 
Каждый вечер, когда над горами и в сердце туман, 
К незабывшей душе неуверенно-робкой походкой 
Приближается прежний обман. 

Словно ветер, что беглым порывом минувшее будит 
Ты из блещущих строчек опять улыбаешься мне. 
Всe позволено, всe! Нас дневная тоска не осудит: 
Ты из сна, я во сне... 

Кто-то высший нас предал неназванно-сладостной муке! 
(Будет много блужданий-скитаний средь снега и тьмы!) 
Кто-то высший развел эти нежно-сплетенные руки... 
Не ответственны мы!

Марина Цветаева 

Прихлынет тоска или попросту скука
Однажды присядет к тебе на порог,
Ты знай, что на свете есть славная штука —
Романтика дальних и трудных дорог.

Конечно же, есть экзотичные страны:
Слоны и жирафы средь зелени вечной,
Где ночью на пальмах кричат обезьяны
И пляшут туземцы под грохот тамтамов,
При этом почти без одежды, конечно.

Экзотика... Яркие впечатленья.
Романтика с этим не очень схожа.
Она не пираты, не приключенья,
Тут все и красивей гораздо и строже:

Соленые брызги, как пули, захлопали
По плитам набережной Севастополя,
Но в ночь штормовую в туман до утра
Уходят дозорные катера.

А возле Кронштадта грохочет Балтика.
Курс — на Вайгач. Рулевой на посту.
А рядом незримо стоит Романтика
И улыбается в темноту.

А где-то в тайге, в комарином гуде,
Почти у дьявола на рогах,
Сидят у костра небритые люди
В брезенте и стоптанных сапогах.

Палатка геологов — сесть и пригнуться.
Приборы, спецовки — сплошной неуют.
Скажи о романтике им — усмехнутся:
— Какая уж, к черту, романтика тут?!

Но вы им не верьте! В глухие чащобы
Не рубль их погнал за родимый порог.
Это романтики чистой пробы,
Романтики дальних и трудных дорог!

Один романтик штурмует науку,
Другой разрыл уникальный храм,
А кто-то завтра протянет руку
К новым созвездиям и мирам.

Вот мчит он, вцепившись в кресло из пластика,
Взор сквозь стекло устремив к луне,
А рядом незримо висит Романтика
В невесомости и тишине...

Скитальцы морей, покорители Арктики!
А здесь, посреди городской толкотни,
Есть ли в обычной жизни романтики?
Кто они? Где? И какие они?

Да те, кто живут по макушку счастливые
Мечтами, любимым своим трудом,
Те, кто умеет найти красивое
Даже в будничном и простом.

Кто сделает замком снежную рощицу,
Кому и сквозь тучи звезда видна,
Кто к женщине так, между прочим, относится,
Как в лучшие рыцарские времена.

Немного застенчивы и угловаты,
Живут они так до момента, когда
Однажды их властно потянут куда-то
Дороги, метели и поезда.

Не к пестрой экзотике — пальмам и зебрам
Умчат они сердцем, храня мечту,
А чтобы обжить необжитые дебри,
Чтоб вырвать из мрака алмазные недра
И людям потом подарить красоту!

Мешать им не надо. Успеха не будет.
Ведь счастье их — ветры борьбы и тревог.
Такие уж это крылатые люди —
Романтики дальних и трудных дорог!

Эдуард Асадов

Быть хорошим другом обещался,
звезды мне дарил и города.
И уехал,
и не попрощался.
И не возвратится никогда.
Я о нем потосковала в меру,
в меру слез горючих пролила.
Прижилась обида,
присмирела,
люди обступили
и дела...
Снова поднимаюсь на рассвете,
пью с друзьями, к случаю, вино,
и никто не знает,
что на свете
нет меня уже давным-давно.