Молчи, скрывайся и таи и чувства, и мечты свои! 

Чему бы жизнь нас не учила, а сердце верит в чудеса! 

Мысль, высказанная вслух, есть ложь. 

Любовники, безумцы и поэты из одного воображенья слиты! 

В России канцелярии и казармы. Все движется вокруг кнута и чина. 

На земле, где все изменено, выше славы блага нет. 

Любовь есть сон, а сон - одно мгновенье. 

Весна - единственная революция на этом свете. 

У меня не тоска по родине, а тоска по чужбине. Нам не дано предугадать, как слово наше отзовется. 

Счастлив, кто посетил сей мир в его минуты роковые. 

В России нет ничего серьезного, кроме самой России. 

О, как убийственно мы любим, как в буйной слепоте страстей мы то всего вернее губим, что сердцу нашему милей! 

Природа - сфинкс. И тем она верней своим искусом губит человека, что, может статься, никакой от века загадки нет и не было у ней. 

Напрасный труд - нет, их не вразумишь,- чем либеральней, тем они пошлее, цивилизация - для них фетиш, но недоступна им ее идея. как перед ней ни гнитесь, господа, вам не снискать признанья от Европы: в ее глазах вы будете всегда не слуги просвещенья, а холопы. 

Умом Россию не понять, аршином общим не измерить: у ней особенная стать - в Россию можно только верить.

Счастлив, кто гласом твердым, смелым, забыв их сан, забыв их трон, вещать тиранам закоснелым святые истины рожден!

И ты великим сим уделом, о, муз питомец, награжден!

Нигде не живут такой полной, настоящей жизнью, как во сне.

Надо сознаться, что должность русского Бога - не синекура.

Письменная беседа утомляет почти так же, как партия в шахматы по переписке.

Когда в наших сердцах бледнеют воспоминания, смерть заставляет их вновь расцвести в своих руках.

Стихи никогда не доказывали ничего другого, кроме большего или меньшего таланта их сочинителя.

Русская история до Петра Великого сплошная панихида, а после Петра Великого - одно уголовное дело.

Невозмутимый строй во всем, созвучье полное в природе,- лишь в нашей призрачной свободе разлад мы с нею сознаем. откуда, как разлад возник? И отчего же в общем хоре душа не то поет, что море, и ропщет мыслящий тростник?

Стоим мы слепо пред Судьбою, не нам сорвать с нее покров.

Но кратки все очарованья, им не дано у нас гостить.

Тебя ж, как первую любовь, России сердце не забудет.

Нам не дано предугадать, как наше слово отзовется, - и нам сочувствие дается, как нам дается благодать.