У Ломоносова был невероятно крутой нрав. А вкупе с его физической силой первый академик России представлял собой машину для убийства. Однажды рукоприкладство Михайло Ломоносова довело его до суда и даже отбывания небольшого срока за решеткой. 

В другой раз он сам стал судьей и наказал нечестивцев. На Васильевском острове на Ломоносова напали трое матросов. Матросов! Питерских матросов! Это не какие-нибудь проходимцы, а довольно серьезные ребята, между прочим. Правда, по итогам схватки двое из них обратились в бегство. А над третьим Михаил Васильевич стал вершить самосуд: повалил на землю, обездвижил и вежливо попросил открыть ему имена двух других разбойников да рассказать, что они хотели с ним сделать. Поняв, что матросы хотели просто обворовать его, Ломоносов зарычал: «Каналья, так я же тебя и ограблю!» 

Грабитель пошел домой без одежды, а у Ломоносова в квартире появился трофей в виде настоящего матросского костюма.

«Марки не бросай, а оставляй для меня», – писал Чехов своей сестре Марии Павловне. За свою жизнь Чехов собрал приличную коллекцию почтовых марок: этому способствовала и обширная переписка, которую вел писатель, и его любовь к путешествиям. 

Чехов покупал марки во всех городах, где бывал, и отклеивал марки с писем – собственных и тех, что приходили ему от друзей и знакомых. 

«Милый Иван Алексеевич, простите, голубчик, нечаянно распечатал письмо на Ваше имя, полагая, что оно адресовано мне. Простите! Не моя вина. Я виноват только в том, что отклеил марки», - писал Чехов Бунину. 

В коллекции писателя были марки из Западной Европы, США, Канады, Латинской Америки, отдельных регионов Востока, Юго-восточной Азии и Российской империи. 

Кстати, на станции Лопасня, недалеко от мелиховского имения Чехова, силами Антона Павловича было открыто почтовое отделение. Как вспоминала Мария Павловна, Чехов, чтобы поддержать его обороты, покупал марки только там.

Вниманию читателя предлагается первый англоязычный роман Владимира Набокова, написанный в 1938–1939 годах во Франции и опубликованный в 1941 году в США. Связанная с «Даром», последним русским романом писателя, темой литературного творчества, эта книга одновременно предсказывает изощренные набоковские романы-лабиринты американского периода – «Лолиту», «Бледный огонь», «Аду». На страницах книги, повествователь которой поименован лишь инициалом В., развертывается история жизни его сводного брата, покойного писателя Севастьяна Найта, представленная в воспоминаниях, устных рассказах и отрывках из Найтовых книг. Постепенно грань, отделяющая рассказчика от объекта его повествования-расследования, размывается, заставляя читателей усомниться и в личности биографа, и в смерти главного героя книги. Ускользающая от настойчивых поисков В., истинная жизнь Севастьяна Найта оказывается непосредственно связанной с тайной его имени, с его сочинениями, с законами многоязычного словесного искусства и метафизикой Владимира Набокова. Роман публикуется в новом переводе Геннадия Барабтарло и сопровождается предисловием, примечаниями и обстоятельным заключительным очерком переводчика.

Странный постапокалиптический мир, то ли реальный, то ли иллюзорный… 

Здесь идет непрерывная война и льются реки крови. 

Здесь обитают в пустыне «новые амазонки» – грозные жрицы культа многогрудой черной богини, умеющей превращать мужчин в женщин. 

Здесь творит собственный язык безумный князь, многоженец и поэт. 

Здесь блуждают в глуши кланы беспощадных юных воинов, уничтожающих все на своем пути, и обитает в таинственном стеклянном замке загадочная красавица-актриса. 

И здесь блуждает, будто по кругам ада, случайно заброшенный в этот мир молодой англичанин Эвлин. Ему предстоит пережить безумные, дикие, невероятные кульбиты судьбы, каких он не мог представить себе даже в самых разнузданных снах…

И вот стоишь поникнув головой. 
В кармане дрожь руки не спрячешь. 
Ещё когда-то быть хотел с тобой, 
Сейчас, увы, ты ничего не значишь. 

А было время ноги целовал, 
И, словно пред иконой, на тебя молился. 
И не одну сирень я оборвал, 
Чтоб счастлива была моя царица. 

Но ты ушла, мне не сказав ни слова. 
Я лишь потом узнал, 
Любила ты другого. 

И вот стоишь поникнув головой. 
В кармане дрожь руки, увы, не спрячешь. 
Ещё когда-то быть хотел с тобой, 
Но вдруг прозрел. 
Ты ничего не значишь.

1. «Воспитание чувств», Гюстав Флобер 
Одной из блистательных вершин французской прозы XIX века стал роман Гюстава Флобера «Воспитание чувств». Это, по словам автора, попытка «слить воедино две душевные склонности», два взгляда на вещи — реалистический и лирический. Восемнадцатилетний юноша-романтик отправляется из провинции в Париж изучать право. Подобно Эмме Бовари, Фредерик — мечтатель. В пути он влюбляется, еще не сознавая, что это чувство необратимо, оно изменит все его планы и намерения. 

2. «Игра в бисер», Герман Гессе 
Перед вами — книга, без которой немыслима вся культура постмодернизма Европы — в литературе, в кино, в театре. Что это — гениальный авангардистский роман, стилизованный под философию символизма, или гениальное философское эссе, стилизованное под сюрреалистический роман? Пожалуй, теперь это и не важно. Важно одно — идут годы и десятилетия, а изысканной, болезненной и эзотеричной «игре в бисер» по-прежнему нет конца. Ибо такова игра, в которую играют лучшие из людей... 

3. «Пармская обитель», Стендаль 
"Пармская обитель" Фредерика Стендаля (1783-1842) - последнее крупное произведение знаменитого французского писателя. Действие романа происходит в Италии в начале XIX века. Судьба главного героя Фабрицио дель Донго полна неожиданных поворотов и драматических событий. Переживания страстных влюбленных, побег из тюрьмы, предательство ради любви, тайна рождения - и на фоне этого динамичного сюжета, впечатляющая картина битвы при Ватерлоо. 

Не люби чужого мужа, 
Свое сердце разобьешь. 
Он жене сильнее нужен. 
Грех ты этот не сотрешь... 

Он тебя не любит, слышишь? 
Это лишь самообман. 
Нету места в этой нише. 
Это не любовь - туман... 

Муж чужой - твоя отрада. 
Он же манит, как магнит. 
Только это ли награда? - 
Свое сердце ей хранит... 

Коли взял ее он в жены, 
Знать, она - его судьба. 
Ты пришла и будут ссоры, 
Но помирятся сполна. 

Снова будешь много плакать, 
Верить в лживые слова. 
А в душе и грязь, и слякоть, 
И позорная молва... 

Не люби чужого мужа, 
Только горе принесет. 
И душа черна, как лужа, 
От нее он не уйдет. 

Там малыш с его глазами, 
Там любовь и теплота, 
Ее искренность слезами, 
На двоих одна мечта. 

Не люби чужого мужа, 
Карма - это не поймет. 
А измена, словно стужа 
И в твою судьбу войдет.

Томас Мейджор — ученый-астроном и разочаровавшийся в людях человек. Единственное его желание — навсегда остаться в обществе самого себя. Именно поэтому он решает воспользоваться случайно подвернувшейся ему возможностью совершить одиночный полет на Марс. 

Теперь его дом — небольшая космическая капсула, поддерживающая контакт с Землей в основном посредством однообразных разговоров с командным пунктом. Но однажды, набрав по спутниковому телефону номер бывшей жены, Томас попадает к совершенно другому человеку... 

Так в его жизни появляются Глэдис Ормерод и её внуки Элли и Джеймс — семья, чья судьба отныне будет неразрывно связана с Томасом, семья, которая поможет ему вновь обрести веру в себя и в людей... 

«Земля вызывает майора Тома» — трогательная и жизнеутверждающая история о дружбе, любви и прощении.

У каждого из нас свой путь, 
В лабиринте судеб и течений жизни. 
И я твой путь так и не смог принять, 
И меня понять ты не сумела. 

Ты говорила у каждого из нас свои миры, 
И миры эти оказались слишком разные. 
Две судьбы и два пути, 
Разносторонние и своеобразные. 

А может твоим другом я и не был вовсе, 
Просто один из тысяч в числе твоих знакомых. 
Но все же я хотел им стать, 
Но эта дорога оказалась чуждой. 

И слишком сложно все мне объяснить, 
И мир твой рушить я не стал бы. 
И твой путь я не принял бы, 
И ты помочь мне не смогла бы.

Маршруты страданий не вычислить, 
Но черным по белой стене 
Написана старая истина, 
Что счастье живет в тишине. 

И черными буквами сказано: 
От прочих его береги. 
"Друзья" позавидуют радости, 
Почешут ладони враги. 

Когда тебе счастье даровано, 
Протянуто щедро судьбой, 
Ты вспомни, что очень немногие 
Счастливыми будут с тобой. 

Поэтому в радости мысленно 
Представь, как на белой стене 
Написана старая истина, 
Что счастье живет в тишине.

Мастер напутствовал группу учеников, чьи сердца позвали их совершить паломничество:
— Возьмите с собой эту горькую тыкву. Не забывайте окунать её во все священные реки и брать с собой во все священные храмы.
Когда паломники вернулись, тыкву приготовили и подали как священную пищу.
— Странно, — попробовав тыкву, лукаво произнёс Мастер, — священные воды и храмы не сделали её слаще!

Ты любишь «Басту» и футбол 
И маты перематы. 
Забавно так бываешь зол 
Вояка мой проклятый! 

Ты правду поришь всю в лицо 
И ненавидишь нежность. 
А я такому подлецу 
До капли свою верность. 

Я вся в стихах и «ми-ми-ми...» 
И верю в гороскопы 
Мы чудом встретились в Перми 
[Поймала автостопом] 

И как то дальше все пошлО 
Не пОшло, но по твоему 
Уже три месяца прошло 
И влипли мы по моему! 

Теперь как странно, изучив 
Друг друга очень кстати 
Ты любишь нежность, «ми ми ми», 
А я футбол и маты.. 

Я так забавно теперь злюсь 
Вот это повороты.. 
От «Басты» просто я тащусь 
Ты веришь в гороскопы!...

Шон - в бегах. Стремясь скрыться от настигающего его прошлого, он перебирается во Францию. В пути он получает серьезную травму и оказывается на уединенной ферме у озера. На первый взгляд, это идеальное место, чтобы спрятаться… 
Шон знакомится с обитателями фермы: сестрами Матильдой и Гретхен, а также с их отцом - замкнутым и ироничным Арно - и соглашается поработать у них. А вскоре выясняет, что предыдущий работник пропал при загадочных обстоятельствах… 
Какие еще тайны хранит это место? Шону предстоит многое узнать. 
И в одном можно не сомневаться: его настоящие проблемы только начинаются… 

Оставь мне ночь с пушистым белым снегом, 
Что падая, ложился на карниз. 
Оставь мне ночь, в которой ты и не был, 
А снег кружился и летел красиво вниз. 

Еще прошу, оставь свои аккорды, 
Что заставляли сердце трепетать, 
Я наизусть разучивала ноты, 
И так тебе хотела доверять. 

Оставь мне свой портрет, но лишь в наброске, 
В нем подчеркни достоинства свои. 
Пусть будет он не сложным и не броским, 
Таким каким не вышло все в любви. 

Мне нужно сохранить и те минуты, 
Когда меня твой ветер обнимал. 
Ты будешь их дарить теперь кому-то, 
А помнишь ночь и дождь в окно стучал... 

Оставь мне все хорошее на память, 
Все то, что будет теплотой ласкать. 
И пусть ничто не сможет уж заставить 
Тебя с обидой, болью вспоминать. 

Оставь на память.

«Девяносто третий год». 
Блестящая хроника излома Великой Французской революции и одновременно увлекательный исторический роман, полный приключений и неожиданных сюжетных поворотов. 
Итак, в Париже «правит бал» Директория. 
А на глухом побережье Северной Франции высаживается отряд роялистов. 
«Девяносто третий год». 
Шедевр исторической прозы Гюго!.. 

Когда тебя качает... от усталости, 
...Когда потерян счёт твоим... делам, 
Не позволяй себе рыдать... от жалости, 
...Не дай сложиться, двум твоим ... крылам. 
Иди вперёд, собой любуйся... милою, 
...Не унывай, открыта будь... добру, 
И поднимись, над суетой... постылою, 
...Любуйся , солнцем, небом... поутру. 
И все свои проблемы, ... неприятности, 
...Ты, вдруг забудешь ... стоя у зеркал… 
Смени прическу... и, побольше яркости… 
...То, что устала ... кто тебе, сказал? 
И все дела... – они, тобой придуманы, 
...Пора, себя, неспешно... разгружать: 
Казаться, слабой... оставаясь, сильною, 
...Простая истина... но надо её знать. 
Ещё , ты помни, что ты... чудо – женщина! 
...Что ты, прекрасна... и душой светла, 
Тебе, счастливой быть... судьбой, завещано- 
...Не опускай, прекрасных... два, крыла!!!

Страшитесь! Хантер С. Томпсон, крестный отец Гонзо, верховный жрец экстремальности и главный летописец Американского кошмара, берется разобраться в теме, взяться за которую побоялся бы любой, - в теме самого себя.
В "Царстве страха", его долгожданных мемуарах, Добряк Доктор окидывает взглядом прошедшие несколько десятилетий существования "на полную катушку" чрезмерных злоупотреблений и зубодробительных писаний. Это история безумных путешествий, воспламеняемых бурбоном и кислотой, сага о гигантских дикобразах, девушках, оружии, взрывчатке и, разумеется, мотоциклах. Воспоминания о беспутном детстве в Луисвилле, о приключениях в мире порнографии, о битве за пост шерифа в Эспене и о случайной попытке убить Джека Николсона. Наряду с этим "порочным и пугающим отчетом о проделанной работе" Хантер С. Томпсон разоблачает саму тьму в сердце сегодняшней Америки в то самое время, когда "Придурочный Президент" и Новые Тупые взяли ее под свой контроль и нацию сотрясают войны против террора, зла, Ирака, нездорового образа жизни и когда понятие "страха и отвращения" становится еще более значимым, чем когда-либо. 

Я найду себя через тысячи слов, 
Через сотни шагов и десяток ошибок. 
И, конечно же, я вновь поверю в любовь, 
И смогу распознать фальшь средь милых улыбок. 

Станут явью мечты, не тревожными сны, 
Разучусь быть наивной быть может. 
И когда на пути мне вдруг встретишься ты, 
Я пойму, нет мурашек по коже. 

Я найду свой уют и свою красоту, 
Научусь быть, как в детстве, счастливой. 
Не узнаешь, подумаешь встретил не ту, 
Но я, подмигнув, пройду мимо.

10 книг с Английским юмором. Тонким и не очень... 

1. «Детективное агентство Дирка Джентли. Долгое чаепитие (сборник)», Дуглас Адамс 
Там, где вам не помогут ни полиция, ни дипломированный психиатр, ни кембриджский профессор, вступает в действие детективное агентство Дирка Джентли – крупнейшего специалиста по бракоразводным процессам, пропавшим кошкам и пришельцам из иных миров. Кто, как не он, даст ответ на сложнейшие вопросы современности: Что общего у кошки и Кольриджа с квантовой механикой и кушеткой в стиле честерфилд? Может ли покойник подать в суд за клевету? И действительно ли в подсознании каждого из нас живет гений, готовый справиться с любой задачей – даже с той, что на первый взгляд кажется неразрешимой? 


2. «История мира в 10½ главах», Джулиан Барнс 
Лауреат Букеровской премии Джулиан Барнс — один из самых ярких и оригинальных прозаиков современной Британии, автор таких международных бестселлеров, как «Шум времени», «Предчувствие конца», «Англия, Англия», «Попугай Флобера», «Любовь и так далее», «Метроленд» и многих других. Возможно, основной его талант — умение легко и естественно играть в своих произведениях стилями и направлениями. Тонкая стилизация и едкая ирония, утонченный лиризм и доходящий до цинизма сарказм, агрессивная жесткость и веселое озорство — Барнсу подвластно все это и многое другое. В романе «История мира в 10½ главах» он доводит мастерство перевоплощения до апогея: он говорит голосом насекомого, «зайцем» проникшего на Ноев ковчег, и астронавта, отправляющегося искать этот ковчег на гору Арарат, он имитирует судебную хронику Средневековья и дотошно воспроизводит истинную подоплеку знаменитого полотна Жерико «Плот “Медузы”», и показывает ужас мгновенного перехода от благополучной жизни к ситуации, когда что ни сделай — будет только хуже… 


3. «Ночная гостья», Роальд Даль

Миниатюрные книги